Курт Мейер патетически описал этот момент: «Время настало! Солдаты сели в свои машины. Связные на мотоциклах с ревом помчались вниз по улицам; взревели двигатели боевых машин. Как часто мы переживали такие моменты старта! В Польше, Центральной Европе, на Балканах, в России, а теперь снова в Центральной Европе. Мы, старые солдаты, с озабоченностью смотрели в будущее. Мы знали, что нам предстояло. И напротив, наши чудесные юные солдаты глядели на нас смеющимися глазами. Они не испытывали страха. Они были уверены в нас, они верили в свои силы и волю к победе».[64]

Командир дивизии СС «Гитлерюгенд» Курт Мейер в форме, пошитой из итальянского камуфляжа

Сначала погода благоприятствовала немцам – небо было затянуто облаками. После долгого стояния на месте начался марш танкового полка к фронту – по пыльным дорогам, под защитой плохой погоды. Затем ситуация изменилась – к 18:00 небо очистилось от облаков и вышло солнце. Вместе с солнцем появились и штурмовики союзников, атаковавшие немецкие колонны. При этом англо-американские летчики били и по гражданским целям; так, Курт Мейер вспоминал, как на дороге Кан – Фалез эсэсовцы натолкнулись на расстрелянный с воздуха автобус с французскими гражданскими жителями: «Изувеченные тела людей свешивались из разбитых окон, перегораживая выход оставшимся внутри. Какой ужас! Почему гражданские в огне? Но мы не могли позволить себе скомкать график движения! Нам нельзя было останавливаться!.. Нас безжалостно преследовали, но мы не могли позволить себе уйти в укрытие. Марш должен был продолжаться!»[65] Особенно сильно от атак с воздуха досталось I батальону 25-го полка СС.

Атаки союзной авиации привели к первым потерям. Гельмут Пок вспоминал: «Количество разрушенных транспортных средств увеличивалось; сгорая, они становились типичного ржаво-красного цвета».[66] Последний взвод 15-й роты 25-го полка СС был расстрелян союзными самолетам в теснине, где не было возможности найти хоть какое-то укрытие. «Со страшным грохотом взорвались боеприпасы в автомобиле-амфибии, от взрыва огонь взметнулся высоко в небо, а машину разорвало на части. Но через пару минут обломки были уже отодвинуты в сторону – останавливаться нельзя, мы должны были продолжать движение!»[67] Воздушные налеты всячески тормозили движение войск. Лучше всего об этом выразился начальник штаба I танкового корпуса СС Фриц Кремер: «Мы шли по дороге мимо различного рода горящих машин. Мы не видели действительной защиты от вражеских самолетов-истребителей ни в виде наших зенитных батарей, ни наших истребителей в воздухе. Воздушные атаки действовали подавляюще на наших водителей. Немецкие солдаты не были подготовлены к такого рода атакам, и наше движение растянулось на несколько дней».[68] Если такие ощущения были в отборных эсэсовских частях, то что уж говорить об обычных армейских. За первый день вторжения, так и не вступив в бой, дивизия СС «Гитлерюгенд» от атак с воздуха потеряла 22 человек убитыми, 40 ранеными и одного пропавшим без вести.[69] Даже командиру дивизии Фрицу Витту во время поездки на фронт пришлось несколько раз оставлять свою машину и укрываться в придорожных канавах от атак авиации.

Фриц Кремер, начальник штаба I танкового корпуса СС (на фото в униформе вермахта)

Подавляющее превосходство союзников в воздухе стало важнейшим фактором успеха союзного десанта. Командир I танкового корпуса СС Зепп Дитрих планировал контратаку на рассвете 7 июня силами дивизии СС «Гитлерюгенд» и 21-й танковой. Однако происходящие события заставили его откорректировать свои планы. К югу от Фалеза Дитрих и Кремер встретились с Фрицем Виттом. Он доложил, что основная часть его дивизии задержана атаками с воздуха, а движение осуществляет лишь усиленный 25-й полк СС. Для остальных частей дивизии спешно планировались новые маршруты, с учетом избегания магистральных дорог и максимального использования ночи.