Сэр Тоби. Тише, тише! С ним должно обходиться ласково. Оставьте, уж я знаю как. Что с тобою, Мальволио? Здоров ли ты? Что ж, друг мой, сатане должно противиться; подумай, ведь он враг человека.

Мальволио. Знаете ли вы, что вы говорите?

Мария. Видите, как он принимает к сердцу, когда говорят худо о сатане! Дай Бог, чтоб он не был заколдован!

Фабиан. Показать бы его мочу ворожее.

Мария. Завтра же утром, непременно. Графиня ни за что в мире не хотела бы его лишиться.

Мальволио. Ты думаешь?

Мария. О Господи!

Сэр Тоби. Пожалуйста, замолчи! Это совсем не то, и разве вы не видите, что вы его только раздражаете? Оставьте, уж я один справлюсь.

Фабиан. Не иначе, как ласково: лукавый зол и не терпит возражений.

Сэр Тоби. Ну что ты поделываешь, голубок мой? Как поживаешь, мой цыпленочек?

Мальволио. Милостивый государь!

Сэр Тоби. Поди сюда! Цып, цып! Нет, сударь, важному человеку; не пристало играть с сатаною в бабки. Изыди, окаянный!

Мария. Заставьте его проговорить молитву, добрейший сэр Тоби, заставьте его молиться.

Мальволио. Молиться, выдра?

Мария. Видите, я вам говорила: он и слышать не хочет о страхе Божьем.

Мальволио. Убирайтесь на виселицу! Болваны, ничтожные твари, не к вашей сфере я принадлежу. Вы обо мне еще услышите. (Уходит.)

Сэр Тоби. Возможно ли?

Фабиан. Если представить на сцене, я бы назвал это, может быть, неправдоподобной выдумкой.

Сэр Тоби. Голова его битком набита нашей шуткой.

Мария. Так не отставайте от него, чтоб шутка наша не выдохлась.

Фабиан. Право, мы его сведем с ума.

Мария. Тем спокойнее будет в доме.

Сэр Тоби. Пойдем, свяжем его и засадим в темную комнату. Племянница моя уже уверена, что он сошел с ума, и мы можем продолжать нашу шутку себе на потеху, а ему на покаяние до тех пор, пока нам самим не надоест; а тогда можно и сжалиться. Мы поведем дело судебным порядком, а ты, амазонка, его освидетельствуешь. Смотри!

Входит сэр Эндрю.

Фабиан. Еще потеха!

Сэр Эндрю. Вот вам вызов, читайте! Ручаюсь, что соли и перцу довольно.

Фабиан. Ужели он так дерзко написан?

Сэр Эндрю. Ну да, ручаюсь. Прочтите только.

Сэр Тоби. Подай сюда. (Читает.) «Молодой человек! Кто бы ты ни был, ты все-таки собака».

Фабиан. Изящно и храбро!

Сэр Тоби(читает). «Не удивляйся и не изумляйся в душе своей, почему я тебя так называю, так как не говорю тебе причины».

Фабиан. Славный крючок! На нет и суда нет.

Сэр Тоби (читает). «Ты приходишь к графине Оливии, и она любезничает с тобою на моих глазах. Но ты лжешь – я тебя вовсе не за это вызываю».

Фабиан. Удивительно кратко и удивительно бессмысленно!

Сэр Тоби(читает). «Я подстерегу тебя на обратном пути домой, и если ты будешь столь счастлив, что убьешь меня…»

Фабиан. Славно!

Сэр Тоби(читает). «…то ты убьешь меня, как мерзавец и мошенник».

Фабиан. Ты все от выстрела в сторону.

Сэр Тоби(читает). «Прощай – и Господь да помилует одну из наших душ! Он может помиловать и мою; но я надеюсь на лучшее. Итак – берегись! Твой друг, смотря по тому, как ты меня встретишь, или твой заклятый враг – Эндрю Эгчик». Если это письмо его не взорвет, так его и порохом не сдвинешь с места. Я отдам ему его.

Мария. Вы сейчас можете это сделать, он теперь разговаривает с графиней и скоро уйдет.

Сэр Тоби. Ступай, сэр Эндрю, и подстереги его у садовой решетки, как охотник зайца. Только увидишь его – обнажи шпагу и окати его потоком ужаснейших ругательств. Часто случается, что как проревешь медвежьим басом самую наиужаснейшую ругань, так прослывешь храбрым гораздо больше, чем от настоящего дела. Марш!

Сэр Эндрю. Ну уж ругаться я сумею. (Уходит.)

Сэр Тоби. Письма-то я, конечно, не отдам. Обращение этого молодого человека доказывает, что он умен и хорошо воспитан, да и посредничество его между его господином и моею племянницею подтверждают это. Итак, письмо не испугает его, так как оно глупо как нельзя более, и он тотчас смекнет, что оно написано ослом. Вместо этого я устно передам ему вызов, наговорю с три короба о храбрости Эндрю и поселю в нем высокое мнение о его ярости, ловкости и вспыльчивости. Он так молод, что поверит всему. Это обоих их так перепугает, что они уничтожат друг друга глазами, как василиски