Женщина хотела возразить что-то, но Роберт закрыл ей рот ладонью.

– Тс-с-с, тихо… не двигайся!

Его руки потянулись к поясу Жениного халата. Женщина не сопротивлялась. Халат упал на пол. Роберт быстро и умело расстегнул лифчик и спустил бретельки, высвобождая грудь. Потом обнял Женю и притянул к себе, ощущая жар и трепет ее тела. Она потянулась к его губам, но он уткнулся лицом ей в шею. Она вздрогнула.

– Ты ни разу не поцеловал меня в губы. Почему? – прошептала она.

– Тс-с, молчи, ты же видишь, чувствуешь, что я хочу тебя, – он переместился ниже к ее груди.

Незаметно он снял с нее всю одежду, и Женя предстала перед ним обнаженной. Роберт взял ее ладонь и потянул вниз, желая, чтобы она коснулась его. Она запрокинула голову и задрожала от его горячего дыхания, обжигающего кожу. Прерывисто дыша, она потянулась к застежке его джинсов, расстегнула пояс и молнию. Он помог ей стянуть их с себя. Глаза их встретились. Роберт взял ее на руки и отнес в спальню. Обхватив юношу за шею, Женя выгнула спину и прильнула к нему, почувствовав, как он входит в нее. Она блаженно вскрикнула и прижалась к его покрытой капельками пота груди. Их тела двигались в одном ритме, доставляя друг другу обоюдное наслаждение; темп то нарастал, то затихал. Они потеряли счет времени. Женя обвила его руками, с силой прижимая к себе. Тело ее задрожало, доходя до вершины блаженства. Роберт удовлетворенно улыбнулся и откинулся на подушку, увлекая ее за собой.

Когда все закончилось, Женя легла к нему на грудь в полном изнеможении, не в силах пошевелиться, и незаметно заснула с улыбкой на губах, уткнувшись лицом в плечо Роберта.

Под утро, проснувшись, инстинктивно поняла, что его нет. Включила свет: да, он ушел. Женя села на кровати и закрыла лицо руками. Кто знает, когда он придет снова? Ее пронзило нечто, что не было ни болью, ни холодом, нечто намного более ужасное, чем прежде. Любящее женское сердце гулко стучало, а душа страдала, наполняясь пустотой и отчаянием невыносимого одиночества.

Обнаружив на столе деньги, Женя горько заплакала. Душевная боль всегда внезапна. В отличие от боли физической, к ней нельзя подготовиться или привыкнуть, она накрывает с головой и не отпускает. Только время может быть лекарством и то не всегда…

__________

Яна сидела на уроке и смотрела в окно. Как же хочется на улицу, подышать свежим весенним воздухом, полюбоваться, как тает снег, как сосульки капелью стекают на землю. Но веселая капель возвещает не только о солнечных и теплых днях, но и о грядущих выпускных экзаменах. Яна рассеянно смотрела в окно, улыбаясь прекрасному весеннему дню, и даже не сразу уловила прищуренный взгляд Алика Сташевского. От неожиданности она вздрогнула и отвернулась, уставившись в тетрадь. Прозвенел звонок, и Яна поспешно вышла из класса. Светило яркое весеннее солнышко, воздух был прозрачен и свеж, а небо было чистым и голубым. На деревьях уже кое-где набухали почки.

Настроение поднималось уже от того, что все ожило. Яна обернулась и увидела, как Сташевский стоит на крыльце и с наслаждением потягивается, блаженно улыбаясь. «Словно мартовский кот», – подумала Яна и про себя усмехнулась. Он тоже уловил ее взгляд и резко выпрямил спину, будто его застукали на горячем. Улыбка сошла с его лица, и Алик отвернулся.

«Ну вот, опять все сначала», – подумала Яна. И вдруг поняла, что она не может ни с кем нормально дружить. Среди девочек в классе близких ей по духу как таковых нет. С Вадимом, Аликом, даже с Денисом Владимировичем – совершенно запутанные, сложные, неоднозначные отношения. Все как-то неясно, непонятно, несмотря на то, что присутствует взаимный интерес и даже какое-то неуловимое влечение. Она чувствовала, что у нее есть невидимая связь со всеми ними. Ну а про Роберта вообще говорить нечего: там все как в тумане – призрачно, загадочно, зыбко и тревожно… Яна запуталась и ничего не понимала. Ну почему так? Почему?