Таша остановила на мне полный ледяного презрения взгляд. Я смешалась и замолчала.

– Женщины Острова никогда не буду помогать Сыновьям Бога, – отрезала она.

Рада, конечно, что вы больше не согласны с ролью жертв, но сейчас не самое подходящее для этого время.

– Ты больше не избранница Сына Бога и не можешь приказывать кому-либо, – продолжала она. – И не носишь под сердцем ребенка, а значит, Мать не удостоила тебя благословением. Ты должна вымолить у Нее прощение.

Подождите-ка…

Я оглянулась на Эйдера, но жрец стоял, поджав и без того узкие губы.

Эй, я собиралась спасать Нуатл! Думала, моих слов будет достаточно, чтобы прослыть Пифией, Кассандрой, оракулом, провидицей, да кем угодно! А по итогу?… Служить Матери, вымаливать благословение – это, вообще, что значит?

Из дома показалась сморщенная старуха, увешанная ожерельями из мелких, видимо, птичьих косточек. Таша оглянулась на нее. Та покачала головой и снова исчезла в проеме.

Когда Таша снова повернулась к нам, ее голосом можно было резать камни. Обращалась она, конечно же, только к Эйдеру.

– Не смей больше приводить ее ко мне. Я никогда не пойду против традиций Солнечного острова. Уведи ее туда, где ей самое место.

Эйдер кивнул.

Черт возьми, огненный маг, так нельзя! Мы так не договаривались, Мироздание! Я закусила губу, когда проклятия уже готовы были сорваться с моих уст. Хватит с тебя проклятий, Майя, хватит. Криками, проклятиями и ругательствами такую, как Таша, не сломить. А огненный жрец – моя единственная надежда. Не стоит забывать об этом.

Кажется, настал черед испробовать нечто иное, кроме моего обычного девиза: «Сопротивление и отвага!»

Эйдер Олар посмотрел на меня и кивнул, уходим, мол. Кажется, он тоже удивился моей сдержанности. Таша уже вернулась в хижину, оттуда доносилось тихое пение и перестук костей. Интересно, кем была эта женщина и кем приходилась Таше?

Эйдер не направлялся обратно к берегу океана. Свернул на другую тропинку, виляющую среди мохнатых насаждений. Пора узнать, где мне самое место, по мнению Таши. Поля закончились, и мы вышли на еще одну поляну. На приличном расстоянии друг от друга стояли такие же плетеные хижины, только были они раза в два меньше и ниже, чем Ташина. Если бы я не увидела дом Таши раньше, ни за что бы не признала в этих перевернутых корзинах дома.

Те самые встреченные нами по пути сборщицы стручков в грязной одежде складывали вязанки хвороста в центре поляны. На одинаковом расстоянии от домов для лилипутов было возведено кострище. Там лежала обнаженная женщина, должно быть, та самая, которую они тащили на руках: похоже, спасти ее не удалось.

Заметив Эйдера Олара, женщины опустили глаза долу.

Самая старшая, очевидно, главная среди них, указала на неразожженный костер и обратилась к жрецу:

– Это будет честь для нас. И для нашей погибшей сестры.

На негнущихся ногах я последовала за Эйдером Оларом. Женщина лежала, подтянув колени к подбородку. На голом теле не было никаких видимых ран или повреждений, почему же она умерла?

Женщины держались вместе, с противоположной от нас с Эйдером стороны. На всех была одинаковая безобразная одежда, а руки обмотаны кожаными лентами.

Эйдер обратился к огню за помощью. Стихия ответила тут же.

Старшая обошла пламя и протянула мне грязную робу.

– Надень это и служи Матери, – сказала она.

Я отшатнулась от одежды. Оглянулась на огненного мага.

– Ты будешь жить здесь, – сказал он. – Таковы традиции.

Эйдер не был согласен с этим, я видела это по сжатым в тонкую линию губам, по суровому взгляду исподлобья, но он только добавил тише:

– Главное – не дотрагивайся до стручков, Айя.