Оснований для гипотезы об "игре в самоубийство" немного, но все же они имеются. Первое… – два предыдущих сеанса "русской рулетки". Второе – странный, не соответствующий масштабу личности тон предсмертной записки: ненужные, суетливые детали… Такое ощущение, что это не предсмертная записка, а соблюдение некоей формальности человеком, который вообще-то в скорую смерть не верит. Ну и, разумеется, третье: в барабане револьвера был всего один патрон…».

Но как бы то ни было, Владимир Владимирович Маяковский – выдающийся русский советский поэт и художник, новатор в области поэзии и искусства плаката, создатель нового поэтического языка – ушел из жизни в роковом для искусства возрасте 37 лет.

Его немногие знали в лицо, но голос знала вся страна. «Включите радио! – кричали друг другу соседи. – Там Левитан что-то говорит!». И все бросались к репродукторам и приемникам. Потому что если говорит Левитан, значит, случилось что-то важное. Хорошее, плохое, радостное, трагическое… Не в этом суть. Что-то важное, определяющее судьбу всей страны и каждого ее жителя. Ведь Левитан – главный диктор Страны Советов, символ эпохи не только в истории радио, но и всей страны.

Мальчишки во дворе звали его Трубой. «Юра! Покличь мово оборванца… – просили соседки. – А то зову-зову, не дозовусь. Голоса не хватает…». И неслось тогда по владимирскому двору, где он родился и вырос, раскатистое: «Серега-а-а-а (Васька, Сашка и т. д.)! Иди домой! Мать зовет!». Говорят, что его голос было слышно за несколько кварталов. Такой не то что вызовет нерадивое чадо домой, мертвого подымет…

Юра с детства мечтал стать артистом. Таким, чтобы его имя красовалось на афишах во всех городах страны. Участвовал в самодеятельности, любительских театральных постановках, даже сам организовывал кружки. Когда он в 1932 году закончил школу, по рекомендации Владимирского горкома комсомола поехал «покорять Москву», мечтал поступить в кинотехникум. «Не бойся, – напутствовали его. – С твоими данными и голосом тебя в любой институт возьмут»…

Товарищ Сталин любил работать по ночам. Вообще распорядок дня «великого вождя и учителя» представлял собой весьма оригинальное явление. Он приходил в свой кабинет днем и работал часов до шести вечера. Затем делал трехчасовой перерыв, а с девяти вечера снова сидел за столом. С этого момента начинался и продолжался до самого утра, по сути дела, его основной рабочий день. А вместе с товарищем Сталиным не спала вся страна, ну если и не вся страна, то, по крайней мере, все советское начальство. Наверняка большинство руководящих работников предпочло бы в это время мирно спать в своей постели. Но… Во время ночных бдений Сталин мог позвонить любому министру и чем-нибудь поинтересоваться, например, «как обстоят дела с посевом ранних яровых во Владимирской области?». Допустим, министра нет на работе, это уже вызывает раздражение вождя, министра разыскивают дома. И что в этой ситуации мог ответить товарищ министр? «Да какая вам, к черту, разница, товарищ Сталин?! Зачем вам в четыре утра знать, как обстоят дела с посевом ранних яровых во Владимирской области? Ложитесь спать, а завтра с утра я вам доложу…». Нет, в принципе, министр мог так ответить. Но не часто. Собственно говоря, один раз. И не только в своей карьере, но и в жизни. Понятно, что вскоре вся руководящая верхушка вынуждена была подстраиваться под график работы вождя. Министр должен был иметь «под рукой» своих замов, те, в свою очередь, ответственных работников министерства, и так по всей цепочке до самых низов. Аналогичная ситуация была и в регионах. Так что вместе с вождем работать по ночам очень быстро «полюбили» и все руководящие работники огромной страны…