В день смерти маршала его тело было передано хирургам Ларрею и Кадету де Гассикуру с указанием мумифицировать останки, чтобы затем захоронить тело маршала в Париже.

Интересно, что мумия, которой Наполеон обещал отдать невиданные почести в Париже, побывала еще и в Страсбурге, где с мужем пожелала попрощаться его вдова. По ее просьбе гроб, установленный на постаменте в мэрии Страсбурга, был открыт. Знала ли жена маршала и герцогиня об обстоятельствах гибели мужа и препарировании его тела? Скорее всего, нет, ибо попросила открыть гроб, несмотря на протесты официальных лиц. Герцогиню вовремя подхватили генералы, и единственное, что она могла произнести, было: «Господа, как он изменился!»

Надо сказать, она так никогда и не простила Наполеону приказа мумифицировать маршала, хотя он оказывал ей всяческие милости, приблизив ко двору и введя в близкое окружение супруги Жозефины.

10 июля 1810 г. Ланн получил наконец соответствующие почести в парижском Пантеоне. Из Страсбурга до Парижа мумия в гробу из твердого, покрытого воском дерева путешествовала только по ночам по освещенной факелами дороге в сопровождении эскорта солдат. Похороны состоялись в церкви Святой Женевьевы в Пантеоне, и прах Ланна, которого Наполеон называл «пигмеем, ставшим исполином», нашел наконец свой покой.

В марте 1824 г. в цирковом балагане, стоявшем на площади захолустного европейского городишки, под куском рваной парусины умирал от холода и простуды простой французский матрос Жозеф Кабри, он же король Кабрили I, правитель тихоокеанского острова Нукагива, одного из островов Маркизского архипелага.

В январе 1804 г. корабли первой русской кругосветной экспедиции – «Нева» и «Надежда» – обогнули мыс Горн и вышли в Тихий океан. Переход не прошел даром: оба шлюпа получили серьезные повреждения и вдобавок потеряли друг друга из виду. Но место встречи – Маркизские острова – командор Иван Федорович Крузенштерн определил заранее, и 25 апреля «Надежда» бросила якорь в бухте острова Нукагива.

Корабль требовал ремонта, да и неизвестно, сколько времени понадобится Ю.Ф. Лисянскому – капитану «Невы», чтобы добраться до точки рандеву. Так что в любом случае необходимо в первую очередь наладить дружеские отношения с местными аборигенами.

А аборигены не заставили себя ждать. Не прошло и часа с момента постановки шлюпа на якорь, как из полосы прибоя выскочило несколько каноэ, которые с приличной скоростью помчались к русскому судну. Моряки с некоторой тревогой поглядывали на приближающиеся легкие лодчонки. На память приходили страшные истории о кровавом «гостеприимстве» туземцев тихоокеанских островов, их чисто гастрономическом интересе к путешественникам.

Однако приближающиеся лодочки не внушали большого опасения. Судя по богато украшенной перьями и цветами головной посудине, в гости к русским морякам направлялся сам правитель острова и, возможно, с добрыми намерениями. Так оно и оказалось. Царек и его многочисленная свита соизволили подняться на борт «Надежды», остальные лодки скромно кружили возле борта.

Маркизские острова

Выказывая уважение к местной власти, Крузенштерн сделал несколько шагов навстречу прибывшему повелителю и на хорошем английском вкратце обрисовал ситуацию: судно нуждается в ремонте, к тому же необходимо дождаться еще одного корабля, который прибудет через день-другой. Не будет ли любезен правитель острова предоставить морякам право сойти на берег, чтобы пополнить запасы воды и провизии?

Царек помолчал некоторое время, затем произнес несколько неразборчивых английских слов, откуда можно было разобрать, что он является верховным правителем острова и что величать его Кабрили I, после чего вдруг бодро перешел на вполне сносный французский язык.