В июне 1855 года молодой человек определен в полк унтер-офицером. Торжественные проводы состоялись в сентябре на Красной площади в Москве, откуда начался пеший поход к театру военных действий. В декабре, преодолев сотни километров пути в условиях непогоды, морозов и нехватки продовольствия, стрелки были расквартированы в окрестностях Одессы. Здесь на них обрушилось новое испытание: сильнейшая эпидемия тифа, фактически лишившая воинскую часть боеспособности. Число потерь в полку, не успевшем сделать ни одного выстрела, исчислялось сотнями человек…
Не обошла болезнь и Даля-младшего. В конце марта 1856 года его отец писал близкому знакомому Василию Лазаревскому, что провел «тяжких десять дней», получив сообщение о болезни сына, пока не поступило известие: «Вышел из опасности, ходит».
Лев Даль так и не принял участия в боевых действиях Крымской войны: пока в полку продолжалась эпидемия тифа, был заключен Парижский мирный договор и императорские стрелки, не сделав ни одного выстрела, отправились в обратный путь в Москву…
В составе Стрелкового полка императорской фамилии Лев Даль участвовал в торжествах по случаю коронации Александра II, а осенью 1857 года вышел в отставку в чине подпоручика. За службу награжден бронзовой медалью «В память войны 1853–1856 годов».
Молодой офицер вернулся в столицу и продолжил обучение на архитектурном отделении Академии художеств. В 1859 году за «проект публичных роскошных бань» он получил Большую золотую медаль и отправился за казенный счет в шестилетнее путешествие по Европе для «усовершенствования себя в искусстве».
По возвращении служил архитектором в Нижнем Новгороде, где по его проектам возведены Александро-Невский Новоярмарочный собор и надгробие Кузьмы Минина в Спасо-Преображенском соборе. Работал также и в Москве (в частности, участвовал в комиссии для постройки храма во имя Христа Спасителя), но не забывал Петербург, в котором провел детство и юность.
Став академиком архитектуры, имел ученое звание сверхштатного адъюнкт-профессора (на ступень ниже профессорского) Императорской Академии художеств, состоял в столичном обществе архитекторов. Когда последнее в 1872 году начало издавать профессиональный журнал «Зодчий», Лев Даль поддержал эту идею и опубликовал в серии номеров «Историческое исследование памятников русского зодчества».
В личном деле Льва Даля в Фонде Академии художеств хранится составленная им программа путешествия в Индию для «определения сходства индийской архитектуры с русской». Однако осуществить эту амбициозную задачу ему оказалось не суждено. Весной 1878 года он скоропостижно скончался в возрасте 43 лет. Похоронен Лев Владимирович на Ваганьковском кладбище в Москве рядом со своим знаменитым отцом.
Адюльтер при свидетелях
Однажды в квартиру инженер-подполковника Алексея Маркова постучались двое знакомых: подданный Мекленбургского герцогства Иоганн Кильгаст и столичный парикмахер Вильгельм Сталь. Пришли они не для того, чтобы весело провести время за дружеской беседой или игрой в преферанс. Им предстояла весьма деликатная задача, сперва лично «зафиксировать» факт прелюбодеяния со стороны инженера, а затем подтвердить его под присягой в духовной консистории. Зачем понадобились подобные ухищрения?
Как известно, развод супругов в Российской империи – дело чрезвычайно сложное. С точки зрения Церкви, к чьей сфере ведения официально принадлежали семейные правоотношения, важно было любой ценой сохранить заключенный брачный союз. На практике это означало, столкнувшись с несовпадением характеров и темпераментов, семейным насилием, пьянством, бытовыми проблемами или просто утратив былые чувства друг к другу, муж и жена были обречены де-юре оставаться вместе, лишаясь возможности на законном основании создать более счастливый союз.