Однажды он приказал устроить охоту в парке Мальмезон. Жозефина, плача, подошла к нему:

– Можете себе представить? Все животные забеременели.

В ответ он громко сказал:

– Здесь плодовито все, за исключением хозяйки.

Как видим, он открыто взваливал всю вину на нее, но в глубине души у него уже давно зародилось сомнение, которое Жозефина старалась поддерживать и усиливать. А не он ли сам виноват в том, что у них нет детей? В самом деле, ведь у Жозефины уже было двое детей от первого брака, и она то и дело ссылалась на них как на доказательство того, что не в ней тут причина. Делалось это настолько навязчиво, что однажды сестра Наполеона Элиза не выдержала и возмутилась:

– Но, сестра моя, помилуйте, тогда вы были моложе, чем теперь!

На мнительного Наполеона слова Жозефины действовали магически. Он даже и не пытался защищаться. Один раз он, перефразируя мадам де Помпадур, даже сказал своему брату Жозефу:

– У меня нет детей, и все утверждают, что я не способен их иметь. Жозефина, как бы она ни желала этого, теперь, в ее возрасте, пожалуй, тоже уже не сможет их иметь. Значит, после меня – потоп!

Сомнения, которые Жозефина внушила Наполеону, заставили его в 1799 году отбросить мысль о разводе, но при случае они могли рассеяться, и Жозефина, по словам Фредерика Массона, «находилась в полной зависимости от этого случая».

Помимо ребенка, чем еще она могла привязать Наполеона к себе, чтобы он ни в коем случае не вздумал разорвать их отношения? Она участвовала во всех официальных церемониях и мероприятиях. Ее везде встречали как повелительницу, для Франции и для всей Европы она была первой дамой Республики. При таких условиях разрыв с ней не мог не вызвать осуждения со стороны общественного мнения. А еще Наполеона могли удержать привычка, расположение, которое он чувствовал к ней, боязнь причинить ей боль. Да и он сам страдал бы не меньше ее. Но остановит ли его это? Как говорится, не факт. Например, когда ему надо было одержать очередную победу, разве он считал людей, которыми при этом жертвовал?

Нет! Ребенок был, пожалуй, единственной прочной связью.

И все же Жозефина предприняла еще одну попытку. Это была коронация.

Фредерик Массон по этому поводу пишет:

«Коронация! Быть помазанной на царство папой, участвовать в триумфе нового Карла Великого, осуществить – ей, безвестной креолке, – заветную мечту всех королев Франции, получить <…> корону – этого достаточно, чтобы удовлетворить не только честолюбие, но любую манию величия. А после того как она будет миропомазана и коронована, разве ее можно будет отвергнуть? Это – наикрепчайшая связь, какую только может заключить с нею Наполеон».

Но Жозефине и этого казалось мало. Ведь она была в браке только гражданском, и он не был освящен Церковью. Она знала, что придется преодолеть большие препятствия, чтобы добиться церковного брака. Но не менее хорошо она знала и то, что Церковь обычно бывает очень сговорчива, когда имеет дело с сильными мира сего.

Когда во Францию для коронации Наполеона из Ватикана прибыл папа Пий VII, Жозефина встретилась с ним и посвятила его в свои намерения. Она призналась, что не была венчана в церкви, и папа, поздравив свою дочь за ее намерение подчиниться Святому закону, пообещал ей потребовать от Наполеона, чтобы обряд венчания был исполнен.

Наполеон вынужден был подчиниться, ведь Пий VII с его характером был вполне способен отложить коронацию, если бы последовал отказ от венчания. Первоначально назначенная коронация была перенесена почти на две недели, а 30 ноября 1804 года в часовне дворца Тюильри кардинал Феш, дядя Наполеона, дал супругам брачное благословение.