На стенах висели наши многочисленные детские фотографии, где я со старшим братом думали лишь о том, как не попасть песком друг другу в глаз, задорно смеясь, не обращая внимания на окружающих. Одна фотография, где я научилась ходить, а брат испортил её, толкнув меня так, что лицо неистово поцеловало деревянный пол своим маленьким носом, от чего потом практически всю ночь текла кровь, а физиономию при этом скорчила такою, будто съела что-то очень кислое или протухшее. Другая фотография показывала мое первое появление в школе, а мой брат отстриг конец чёлки, что она топорщилась, словно возбужденная какими-то необычайно сексуальными волосами по соседству. Еще одна, где я, будучи младенцем, купалась в тазике, а старший брат прыгнул в него, сделав так называемую «бомбочку», напугав меня до смерти. Тогда я плакала очень сильно, а его наказали и поставили в угол. Мое эго долго упивалось справедливостью. Дэвид умудрился испортить абсолютно все мои детские фотографии, напоминающие о беззаботности и счастье, но я как-то не расстраиваюсь по этому поводу, потому что память хранит все эти моменты, хоть и не так чётко, как на плёнке. Все же такие подарки судьбы остаются незабываемыми.

– Дэвид, вставай, – закричала я, что есть сил и толкнула дверь в комнату брата ногой. Бесцеремонности не занимать. Но поверьте, он этого заслуживал.

Сначала удалось услышать тихое шебаршение со стороны кровати, легкий стон, от чего мне пришлось попятиться к выходу, ибо в голове возникли не самые целомудренные мысли, а потом он подскочил, как угорелый.

– Твою мать, – закричал брат на меня, ругая за такой будничный подъём.

– Доброе утро, братик, – даже бровью не повела, но глаза были широко распахнуты, ожидая словесной перепалки.

На меня смотрел не дурной внешности парень со светлыми волосами, как у отца, но голубыми, цвета бескрайнего неба глазами, как у мамы. На нём были одни трусы-боксёры, остальное тело оставалось неприкрытым, мое лицо лишь слегка покрыл румянец, ведь мы все привыкли видеть его в таком одеянии, а точнее без одежды. Парень без комплексов, стыда или хоть капли жалости к собственной семье. Наблюдать его хладнокровие каждый день и беспечность оказалось делом утомительным. На самом деле брат у меня красавец, каких еще поискать нужно, поэтому у него вечно разные подружки, как мне кажется, на каждый день недели – вот еще одна причина отсутствия у меня парня. Наверное, переспал он с половиной города, но меня это как-то не колышет и, навряд ли будет. Мой отец парням просто не доверяет. В целом, его волнение понятно после поступков, которые совершил брат.

– Какого чёрта ты будишь меня в такую рань!? – этому гневу не было предела, а мое внутреннее «я» лишь радовалось его злости.

– Тебе в колледж пора, – ответила спокойно с самодовольной улыбкой на лице, – и прошу тебя, не надо тут лапшу на уши вешать, что тебе ко второй паре, – успела предупредить Дэвида прежде, чем он открыл рот.

Его обитель не отличалась от других мальчишеских комнат. Обыденное, мрачное, грязное и слишком пошлое помещение. Повсюду постеры с обнажёнными, грудастыми девушками, везде разбросаны вещи – от носков до использованных презервативов, гадость. А воняет как в банке с просроченными сардинами. Кажется, у мусорных баков дышится намного лучше, чем здесь.

– Гори в аду! – донеслось до меня проклятие Дэвида из-под кучи всего этого хлама.

– Если я после смерти, по твоей милости, конечно, попаду в ад, то дьявол в спешке будет собирать свои вещи и перекочует в этот кошмар, который ты с такой радостью и гордостью называешь своей комнатой, – ответила ему голосом полный сарказма. Не любила так говорить, но по-другому с ним нельзя. Думаю, вы также знакомы с людьми, которые в другом тоне даже не воспринимают реальность, а когда это член вашей семьи … продолжать не стоит.