Но вернёмся к Новикову, коль мы с него начали. Кроме своих сослуживцев и знакомых, само собой, кроме светского общества, званых обедов и балов, где же ещё найти людей чистых, непорочных, стремящихся к духовной нравственной чистоте себя и своего общества, как не в масонской ложе? Михаил, как и его знаменитый двоюродный дядя Николай Новиков, имел схожие с ним нравственные правила, и своих единомышленников он нашёл там же, где и он – в одной из многочисленных тогда масонских лож.

Новиков уже считался за старого бывшего гвардейского офицера, в следующем году ему предстоял юбилей – сорок лет. Но его безграничную энергию года не отнимали. Гражданская служба, которая каждые несколько лет сменялась более ответственной и более значимой должностью, в этом 1816-м году пережила двойной карьерный подъем. 26 июня он был переведён в число чиновников при генерал-провиантмейстере, спустя два месяца переведён начальником отделения в канцелярию малороссийского генерал-губернатора князя Николая Григорьевича Репнина, зимой его уже ждали для исполнения обязанностей в Полтаве. Помимо гражданской службы, Новиков состоял в ложе «Избранного Михаила», названной так в честь основоположника царствующей фамилии Романовых. Мастером, то есть блюстителем и распорядителем дел ложи был тогда первый русский художник-дворянин Фёдор Толстой, о коем мы распространимся после. Михаил Новиков занимал высокое положение, исполнял должность надзирателя. Несмотря на появление нового смысла жизни в виде тайного общества, Новиков теперь продолжал набирать новых членов также и в него, так что получалось, что он работал на два фронта. Так произошло, например, при принятии одного из популярных тогда и безусловно талантливых литераторов Федора Николаевича Глинки. Во время принятия к Новикову зашел также Матвей Муравьев-Апостол, который тогда в сомнениях ходил вокруг масонов, и все никак не мог решиться вступить в ложу. Под собрания масонской ложи занимался целый дом, нанимался он на деньги, сдаваемые братиями ложи, обязуемыми и клятвой, и распиской в этом. Учитывая происхождение их, эти их ежегодные взносы были довольно нескромными и можно было бы, наверное, взять в аренду здание еще более богаче и еще ближе к Зимнему дворцу.

Матвею пришлось обождать завершения принятия. Двери в конце концов разверзлись, и его взору предстал большой накрытый стол, полный всяческими яствами, братьями, среди которых он увидел самого Глинку в растрепанной и помятой рубахе, человечка очень маленького роста (для военного), весьма забавной наружности, при его нынешнем еще взбаламученном виде. На него был накинут сюртук, черные волосы были взлохмачены, так как были связаны некоторое время повязкой. Повязка была так сильна пережата, что даже оставила следы на висках. Новиков вышел к Матвею с благосклонной улыбкой.

– Извините, что заставил Вас ждать, Матвей Иванович! – сказал он. – Мы были бы очень рады видеть Вас в нашей ложе. Мы как раз сегодня принимали нового брата, поэтому я не смог сразу к вам выйти.

– Ничего страшного я ждал недолго.

– Когда же и Вы сделаете милость и присоединитесь к нашему союзу?

– Вы знаете, у нас уже есть свой союз. Я не вижу смысла вступать мне в ложу, если я уже состою в обществе, основателем которого, тем более, являюсь. Цели масонов слишком неопределительны по отношению именно нашего отечества. Поэтому мне будет уютнее и пользы от меня будет больше в обществе «Спасения», чем в какой бы то ни было ложе.

– Но здесь гораздо более единомышленников, – сказал Новиков, раскинув руки и оглядывая пустую залу, будто она была вся полна этими единомышленниками. – И настоящая цель общества от вас совсем не скрыта, и она ясна, как день Божий. Мы должны поддерживать друг друга на пути самосовершенствования. Но совершенствование духа не происходит в один день. И каждый день мы подвергаемся искушениям и соблазнам, которым не всегда находим силы противостоять. Но для того и созданы масонские ложи, эти отдельные миры, эти государства в государствах, чтобы вместе, в общем союзе противостоять душевным трудностям и с общей помощью достичь нашей цели для познания великой истины.