. Ну, скажем, не могу я придумать, о чем говорить с человеком, а он уже скоро придет, или нужно мне закрыть чем-то часть эфирного времени, тогда я достаю свою шпаргалку. Это вопросы, которые можно задавать кому угодно. Вот, например, просто читаю по списку:

– Что Вы почувствовали, когда советская эпоха ушла, а Вы остались? (об этом можно спрашивать любого человека в возрасте за сорок)

– Как Вы поступите, если однажды увидите красный флаг над Кремлем?

– Если бы сейчас перед Вами возник Гагарин, что бы Вы у него спросили?

– Какую человеческую слабость Вы считаете непростительной?

– Какую человеческую слабость считаете извинительной?

– Способны ли Вы встать на колени перед мужчиной или женщиной?

– Выходя поутру из дома, что Вы больше всего боитесь увидеть на улице?

– Если Вам придется сесть за мемуары, какого человека Вы упомяните в первую очередь?

– Легко ли Вам признать себя неправым?

– У кого и за что Вам прямо сейчас хотелось бы попросить прощения?

Он, к примеру, отвечает: «Перед мамой». Я: «Ну, так на колени, прошу! Мама слушает? Как ее зовут? Екатерина Федоровна? Екатерина Федоровна, я нахожусь рядом с Вашим сыном, стоящим сейчас на коленях, и он действительно хочет просить у Вас прощения, я не знаю, за что он будет извиняться, но я Вас очень прошу, простите его».

– Мандельштам считал, что профессия актера – это профессия, наиболее противоположная профессии поэта. А какая профессия наиболее противоположна Вашей?

– Традиционные вопросы для нашей страны: кто виноват? что делать? с чего начать? Вы не могли бы в трех предложениях ответить на эти три вопроса?

Могут пойти в ход любые вопросы, которые «ложатся на ухо». Согласитесь, кто бы на них ни отвечал, как бы ни отвечал, ответы будут звучать интересно.

– Если бы Вам предложили спеть оперную партию, какую Вы бы выбрали?

Это – отличный вопрос, скажем, для Плисецкой! «Майя Владимировна, Вы всю жизнь танцуете, а если бы Вам предложили спеть оперную партию…» Потому что, с ее язвительностью, она бы наверняка ответила: «Я бы, голубчик, партию не спела, а запретила, и называется она коммунистическая. Достали!»

Еще вопросы:

– Можно ли мечтать при жизни о памятнике самому себе?

– Ваш самый страшный профессиональный сон?

– Чего Вам больше всего не хватает в доме?

– Что бы Вы хотели подарить друзьям и пожелать врагам?

Очень часто, читая интервью в газетах или журналах, вы видите просто замечательные вопросы. И я беру их и тихонечко, без зазрения совести, переписываю себе. Повторяю, это – жест отчаяния. Это штучки действительно сродни сильнодействующему лекарству, а потому, как любой антибиотик, могут, излечивая ангину, по печени довольно сильно ударить. Помните об этом!

Вопросы прямые: «Расскажите, пожалуйста, свою биографию» или «Скажите, пожалуйста, сколько пар обуви Ваша фабрика производит в смену?» – совершенно неинтересны. Если вы спросите: «Вы начали производство галстуков по английской лицензии. Скажите, пожалуйста, сколько раз продукция Вашей фабрики, выпущенная за год, обогнет землю по экватору?» – человек хоть задумается, по крайней мере. Потом спросите: «Есть ли среди них хоть один, на котором не стыдно повеситься?» Такие вопросы оживляют эфир.

Скажите, кто пользуется сценарием, шпаргалкой во время эфира? А есть, кто не пользуется? Это тоже любопытный момент. Когда беседа не клеится, можно сказать: «Я здесь все подготовил. Вот у меня написаны все вопросы к Вам. Но у меня есть такое ощущение, что Вам не очень интересно на них отвечать, а мне не очень интересно их задавать. Давайте начнем с чистого листа!» У меня было такое с борцом Александром Карелиным. Он посмотрел на меня внимательно и сказал: «