Спустя некоторое время он засучил рукава и плюхнул тряпкой в ведро…

Время шло неумолимо быстро. В этом дремучем лесу в позабытом доме темнело быстрее, чем в городе, усеянном люминесценцией.

Но между тем слои пыли поглотились мокрой тряпкой, которая съела паутину со стен, тумбочек, столов, дивана…

Одним движением тряпки Джан обнаружил, что пол имеет оранжевый цвет.

А когда ночь уже захватила лес, превратив его в сплошное черное ничто, Джан витал посреди дома, запыхавшийся, но с горящими глазами – теперь он сможет привести ее сюда.

***

Его планы пошатнулись внезапно, когда Диана не пришла на занятия в университет.

Он стоял во дворе у кампуса, где туда и сюда сновали кучки студентов. Джан выжидательно поглядывал на дверь. Все ее одногруппники один за другим выскакивали во двор. Но ее среди них не оказалось. Тогда он перехватил одного из пареньков, которому было за что побаиваться ненормального Джана, уже угрожавшего ему некогда, и задал всего один вопрос: где она.

Но ребята гурьбой подошли к ним, и бедолагу пришлось отпустить, демонстрируя свое миролюбие.

Джан чувствовал, как кровь прилила к вискам, в ушах колошматилось биение сердца, которое забыло, где ему предназначено бить.

Он застыл возле ее дома в ожидании, пытаясь понять, что с Дианой, почему она не пришла на занятия.

В спальне Дианы маячила фигура ее матери и Джан понял: девушка заболела, а женщина за ней ухаживала.

Его догадки подтвердились, когда ее мать выскочила на улицу, села в автомобиль и рванула вверх по улице. Джан помчался следом на своей машине, давя на газ и умоляя, чтобы барахливший пикап не заглох.

Женщина тормознула у ближайшей аптеки. Он выскочил из машины и встал следом в очереди. Она попросила жаропонижающее и что-нибудь от гриппа.

– Заболели? – услышала она голос позади себя и, обернувшись, увидела красивого молодого метиса. Он с сочувствием улыбнулся. Вряд ли могла найтись хоть одна женщина, какая не ответила бы на такую обаятельную улыбку. И мать Дианы улыбнулась в ответ неизвестно зачем.

– Это дочка заболела. Простыла где-то.

Он снова с сочувствием кивнул, в то время как фармацевт выложила на полку коробку с антибиотиком. А мать Дианы напоследок улыбнулась ему:

– Спасибо, красавчик, за неравнодушие.

Схватив препараты, она побежала в машину.

А после он стоял, прижавшись к дереву и вглядываясь в окно. Женщина, кажется, ее звали Тара, наливала в стакан воды, о чем-то рассказывала, смеялась, грустила возле постели уже взрослой дочери. Вероятно, она очень любила ее, лелеяла, как маленькую.

Джан разминал одеревеневшие ноги и снова смотрел в окно. С наступлением сумерек он мог не скрываться за древесным стволом. Ночь спрятала его, слилась с его тьмой.

Он приблизился к дому. Как же хотелось ему взглянуть на нее хоть одним глазком. Его пальцы потянулись к окну…

– Давай выпьем еще и это, – сказала Тара, забегая в комнату и всматриваясь в рецептуру препарата сквозь стекла очков. – Что это? – проговорила она, подняв голову.

Девушка спала. Ее лоб взмок от температуры, и светлые локоны прилипли к белой коже. А из распахнутого окна сочился свежий ночной кислород.

– Ну зачем? – всплеснула женщина руками, – я понимаю, что жарко, но так тебя продует еще больше!

Она подошла к окну и с силой захлопнула его, даже и секунды не подумав о том, что прямо под ним, прижавшись к стене, мог сидеть тот, кто сделал смыслом своей жизни похищение ее дочери.

Потом Джан снова выжидал у дерева и видел, как женщина погасила свет, оставив ночник. Он долго наблюдал за этим призрачным свечением, словно загипнотизированный. А когда очнулся, то рассвет уже очертил его фигуру высоким силуэтом. Неужели он проспал вот так, стоя у дерева, всю эту ночь? Он встряхнул озябшие руки и ноги и прокрался к окну, чтобы напоследок еще раз освежить в памяти черты ее лица…