Весной 1303 года, когда Белые начали кровавые походы, Данте среди них не было – он на долгие годы покинул Тоскану. Борьба между гвельфами казалась ему бессмысленной, и поэт с нетерпением ждал часа примирения. На это указывает одна из лучших его канцон, написанная в то время, – «Мое три дамы сердце окружили». Эти аллегорические дамы – Справедливость, Щедрость и Умеренность – облачены в лохмотья, всеми гонимы и напрасно ищут пристанища в раздираемой смутами Италии. Поэт говорит, что стремится к примирению и верит, что «прощенье – наилучший лавр войны».

Данте не участвовал в собрании Белых в Болонье, и его имени нет среди 131 подписи флорентийских изгнанников под декларацией о союзе и военной помощи 18 июня 1303 года.

В это время Данте жил в Вероне при Бартоломео делла Скала, тиране этого ломбардского города, и внимательно следил за событиями на родине. После смерти Великого Ломбардца (7 марта 1304 года) Данте оставался в Вероне еще некоторое время, вероятно, до конца 1304-го или начала 1305 года. Он не очень ладил с братом и наследником делла Скала Альбуином, о котором пренебрежительно отозвался в «Пире». Данте враждовал и с побочным сыном Альберта делла Скала – Джузеппе, аббатом монастыря Сан Дзено – «с душой еще уродливей, чем тело». Затем мы находим следы Данте в разных городах и областях Италии – об этом же свидетельствует знакомство поэта со всеми диалектами Италии.

Есть недостоверные сведения Леонардо Бруни о том, что Данте был в 1304 года в Ареццо среди 12 советников партии Белых при генеральном капитане графе Алессандро Гвиди да Ромена. В то же время известно, что поэт отрицательно относился к графам да Ромена, которые пользовались услугами фальшивомонетчика магистра Адамо, сожженного во Флоренции. Так что, по-видимому, в это время в Ареццо находился не Данте, а его брат Франческо Алигьери, вскоре вернувшийся на родину.

Из упоминаний в «Божественной комедии», а также в «Пире» и в «Народном красноречии», можно установить, что Данте некоторое время был гостем Гвидо да Кастелло, «простодушного ломбардца», отличавшегося щедростью. По-видимому, после этого он гостил у правителя области Тревизо (около Венеции); можно также предположить, что он некоторое время жил в Болонье и в Падуе.

Так прошло несколько лет, и следующие сведения о жизни поэта датированы 1306 годом, когда Верховный капитан гвельфской лиги (Черной) Тосканы маркиз Мороелло Маласпина стал покровителем Данте, который уже не различал гвельфов и гибеллинов, ища меценатов среди синьоров Италии, которые не слишком нарушали законы справедливости и прислушивались к голосу совести. Кроме Кан Гранде делла Скала, ставшего после Альбуина владыкой Вероны, ни одну семью итальянских синьоров Данте не хвалил так, как род маркизов Маласпина из Луниджаны.

Один сонет поэта этого периода написан от имени маркиза Мороелло Маласпина. В так называемой «Горной канцоне» («La Montanina») и в письме маркизу Данте говорит о новой страсти к прекрасной незнакомке. Эта канцона и письмо связаны с циклом стихов «О Каменной Даме» («Donna Pietrosa»), которую, вероятно, звали, Пьетра («камень»). Из игры слов в канцоне «К той ныне точке я пришел вращенья», а именно «I» amorosa spina» / «злой терн любви» – «malaspina» можно заключить, что она была из рода луниджанских маркизов. Страсть Данте, выраженную в секстинах и канцонах, обращенных к мадонне Пьетре, филологи долго принимали за аллегорию, за стремление превзойти любовные песни трубадуров.