В комнате матери опять слышу мужской голос. Он кричит на нее, но я не вслушиваюсь и закрываюсь в комнате. Достаю блокнот, глажу мягкую обложку, думаю, специально она выбрала голубой цвет, как небо, или нет.

Проскальзываю на кухню, готовлю себе чай, и нахожу несколько овсяных печенек в шкафу.

– Ты, тварь, обещала мне две тысячи! Где они?! – к своему сожалению слышу крик друга матери.

Стараюсь не попасться на глаза, чтобы он не решил содрать их с меня. Страх мурашками холодит живот и пятки, и я возвращаюсь к себе, закрывая дверь на замок.

Накидываю плед, сажусь за стол, раздвигаю книги и тетради в разные стороны, стряхиваю крошки и ставлю горячий чай перед собой.

Снова беру блокнот. Чувствую от него тепло, глажу и бережно открываю на второй странице. Соседний третий день прикрываю одной из тетрадей, чтобы случайно не прочитать. Она же просила.

Сначала любуюсь почерком. Аккуратный, плавный, нежный. Глажу его кончиком пальцев, стараясь ощутить каждую линию и бороздочку от сильного нажима ручкой. Отпиваю глоток чая, язык обжигается, но тепло тут же заполняет желудок, и становится спокойнее. Откусываю печенье и начинаю читать.

Здравствуй, дневник! Сегодня я снова не выспалась. Мне приснился страшный сон, словно я бежала по лесу и не могла выйти. Я плутала, кричала, но изо рта вырывался только приглушенный хрип. Проснулась глубокой ночью, вся в поту и со слезами на глазах, но еще несколько минут не могла пошевелиться, как будто меня парализовало. Затем я с криком дернулась, вскочила и, конечно же, сразу включила свет, но еще около часа сидела, трясясь под одеялом. Мне казалось, что за мной кто-то следит, как будто некто незримый находится в моей комнате. Я решила почитать про сны, и в итоге наткнулась на «сонный паралич». Это, когда ты находишься между сном и реальностью, но не можешь пошевелиться. Появляется животный страх и ужас. На одном сайте написано, что в этом нет ничего страшного, якобы в комнате просто душно или жарко, но на другом говорится, что некие сущности из потустороннего мира сковывают тебя и выпивают твои жизненные силы. В итоге склонилась ко второму варианту, ведь я почти уверена, что кто-то невидимый в это время был рядом со мной. Я бы хотела показать, какие мурашки ползли по моим рукам и ногам, но тебе придется поверить мне на слово. Сам день оказался наискучнейшим. Сходила в магазин, приготовила макароны с мясом, посмотрела пару фильмов, выгуляла кота. Сейчас буду ложиться спать. Пожелай мне спокойного сна, потому что дико страшно…

– Спокойного сна, – тихо говорю я и закрываю блокнот. Некоторое время обдумываю прочитанное, и надеюсь, что она спала хорошо. Хочется узнать, что было дальше, но останавливаю себя и прячу дневник обратно в пакет и на подоконник.

Снова наушники, снова кровать, уроки не сделал, да и плевать на них. Ложусь, и долго не могу заснуть, думая, будет ли теперь у меня сонный паралич, есть ли кто-то еще в моей комнате. В итоге засыпаю с мыслями, что, если кто-то и есть, пусть он выгонит пьяного друга моей матери и больше никогда не пустит его в наш дом.

Третий день.

Просыпаюсь под утро с больной головой. В наушниках играет какой-то реп, с трудом пытаюсь вспомнить, когда я его добавлял в свой плей-лист, а главное, зачем. Выключаю и резко осознаю, насколько тишина оглушающая. Подхожу к маленькому зеркалу на стене и вижу огромный синяк на пол-лица, вокруг кожа покраснела, да еще и опухла. Давлю пальцами и ойкаю от внезапной резкой боли. В животе урчит, вспоминаю, что в последние дни ем мало, не хватало еще сильнее похудеть. Так и вовсе исчезнуть можно. Прохожу на кухню и вижу на столе четверть палки колбасы, наверное, этим мать вчера закусывала водку. Отрезаю кусок и засовываю его целиком в рот. Ощущение, будто жую резину, но все же проглатываю и запиваю водой, чтобы смыть склизкий вкус. Решаю проведать мать, захожу осторожно, надеясь, что ее бомжеватый друг уже ушел. Она лежит голая на кровати, сопит, на полу рядом стоят две пустые бутылки из-под водки, на тумбочке валяется горбушка хлеба в окружении роя крошек.