Где-то далеко, там, где небо становилось непонятного голубого, белого и серого цветов одновременно, показались две чёрные точки. Эти птицы быстро увеличивались. Они приближались к тому месту, где находился Кольцов и его подразделение. Все заметившие этих птиц поднялись со своих мест и с криками радости побежали им навстречу. Одна птица села, а вторая зависла в воздухе. Люди с детской радостью кричали и махали им руками. Но тут случилось самое неожиданное: из чрева птицы, зависшей в воздухе, на землю стали падать яйца цвета хаки. Из этих яиц, упавших на землю, стали исходить струи огня, уничтожавшие всё вокруг. Огонь распространялся во все стороны от этих песочно-светлых яиц, сметая всё на своём пути. У яиц вдруг выросли ноги и руки. Кольцов видел как его подчиненных эти руконогие яйца заталкивали во чрево севшей птицы. Тех, кто не хотел идти сам, заталкивали насильно. Струя огня – и загорелась соломенная крыша навеса над столовой. Тарелки под напором огня разлетались со столов в разные стороны, выплёскивая на землю своё содержимое. Перед Кольцовым стояла смуглая девушка, ранее накрывавшая на стол. Она держала в руках дырявую алюминиевую кастрюлю, из которой на неё лилась горячая жижа. Девушка улыбалась, но у нее подкашивались ноги, она медленно опускалась на землю к ногам Кольцова. Птицы неистово рокотали, а руконогие яйца продолжали уничтожать огнём все попадавшееся им на пути.

На этом жутком моменте командира разбудил ефрейтор Хайбендинов.

– Товарищ капитан, там комбат приехал, пошёл объекты смотреть.

– Чего ты меня раньше не разбудил, чурка. Точно, сегодня вечером землю пойдёшь копать вместе со всеми.

– Простите, товарищ капитана, я УАЗик увидел и сразу к вам бегом побежал. А комбат у объекта остановился до теплушки не доехал. Простите меня.

Кольцов уже не слушал своего денщика. Надев фуражку, накинув шинель и прихватив портупею, он понёсся по направлению к объекту, на ходу заправляя и подгоняя обмундирование. Кольцов любил спорт, даже получил разряд по бегу в училище. Хоть на сегодняшний день его физическая форма оставляла желать много лучшего, но почти полтора километра до объекта он преодолел за рекордное время, даже не сбив дыхания. За несколько метров до начальника, капитан перешёл на шаг, затем остановился, приставил руку к головному убору и чётко доложил:

– Товарищ подполковник, рота в полном составе, за исключением наряда, находится на работах, согласно плану строительства. Происшествий не случилось. Командир роты капитан Кольцов.

– Точно, что происшествий не случилось? Ни одного бойца сегодня не закопал?

– Никак нет, товарищ подполковник. Техника безопасности полностью соблюдается.

– Упущение, однако. Рабочий день почти закончен, а все бойцы живы и здоровы. Теряешь ты былую хватку, Александр Александрович. – Комбат ехидно улыбался, не забыв напомнить своему подчинённому в саркастической форме о старом несчастном случае на строительстве.

Подполковник стоял рядом со строящейся железнодорожной насыпью. Это как раз и был тот объект, которым сейчас занималась рота Кольцова. Рядом с подполковником стоял пухлый майор, который с совершенно неуставной улыбкой смотрел на всё происходящее.

– Знакомься, Александр Александрович, это мой новый замполит майор Ситко. Прошу любить и жаловать. Про тебя я ему уже все рассказал, так что можешь не представляться. У Майора к тебе дело. Вы тут поговорите, а я пойду, посмотрю, что ты там настроил. Посчитаю сколько солдатских ног из насыпи торчат. – Ещё раз съязвил комбат, изобразив подобие улыбки на лице.

На самом деле все прекрасно знали, что подполковник практически не умеет улыбаться. Нет, это вовсе не означило, что он был очень серьёзным человеком. Просто его лицо почему-то не могло выражать радость. Для подчиненных это была проблема. Ведь никто и никогда не мог толком понять: шутит ли их начальник, или говорит серьёзно. Вот и сейчас подполковник пошёл бродить по насыпи, а капитан думал: «неужели подполковник все ещё винит его за тот случай с Ахметовым или это просто такой чёрный юмор?»